Светлана Шумкова: «Всю ночь стреляли, а я была рядом с сыном»

Светлана Шумкова: «Всю ночь стреляли, а я была рядом с сыном»

Материнское сердце самое бесстрашное. В годы Первой чеченской войны Светлана Шумкова несколько раз ездила в зону боевых действий, и только раз ей удалось встретиться с сыном. Где искать Алексея, намекнула случайная фраза в коротком письме.

В интервью «АС» армавирка рассказала, о чём просила сына перед отъездом в Грозный, как незнакомый генерал передал ему посылку, а чеченский таксист помог отыскать Алексея в горах.

Страх и смирение

Для матери нет тяжелее новости, чем узнать, что её ребёнка отправляют на войну. Каким вам запомнился день, когда узнали, что сын поедет в Чечню, где только разгорался вооружённый конфликт?

Когда Алексея призвали в армию, «учебку» он проходил в Омске. Потом для дальнейшей службы отправили в Новороссийск. Туда из посёлка Глубокого ездили несколько наших односельчан. Однажды прихожу на работу, а мне коллеги говорят: «Света, твоего сына забирают в Чечню».
Не раздумывая, пошла в бухгалтерию и попросила выдать зарплату, чтобы поехать в Новороссийск, оттуда 10 января 1995 года проводила Лёшу на войну.

Что вы ему говорили?

 Очень переживала. Алексею было всего 18 лет, ещё свежи были воспоминания о войне в Афганистане. Она тогда только несколько лет как закончилась. Сердце болело за сына, но в то же время понимала он мужчина, и его долг защищать интересы страны. Когда Лёша уезжал в Чечню, просила только беречь себя. Что я ещё могла ему сказать?

Отзывчивый генерал

Не каждый человек тогда находил мужество отправиться в Чечню. Такие поездки были заведомо опасны. Но вы несколько раз пытались встретиться с сыном в охваченной войной республике. Почему?

Поначалу до нас доходили лишь слухи о происходящем там, а потом начали показывать в новостях, люди стали более осведомлёнными. Переживала за сына, решила увидеть его.
Первая поездка случилась в начале февраля. До сих пор благодарна руководителю совхоза, где работала. Каждый раз он шёл навстречу и выдавал зарплату перед отъездом. Но трижды в феврале, марте и апреле меня не пропустили дальше Моздока.

Родители в этот город в Северной Осетии приезжали со всей страны. И на базе общежития какого-то училища для них организовали пункт временного размещения. Об этом мне рассказали местные жители, объяснив, как туда попасть. Сначала размещали на койках в актовом зале, но съезжалось так много людей, что вскоре расселять нас стали по комнатам.
Командование организовало ежедневные встречи родителей с военными, возвращавшимися из Чечни. Они рассказывали о происходящем в республике, предоставляли сведения о детях тем, кто присутствовал на собраниях.

В первый раз я провела в Моздоке четыре дня, надеясь, что смогу проехать дальше и увидеть сына. Во вторую и третью поездки, когда надежда угасала, оставалась в пункте недолго.

Там столкнулась с трагическим «лицом» войны: по ночам в моздокском общежитии было особенно тяжело. Кто-то из матерей, узнав о гибели сына, молча глотал слёзы, кто-то рыдал навзрыд, и невозможно было не сострадать им, не жалеть этих убитых горем женщин.
 
Правда, что небольшую посылку Алексею вам удалось передать через генерала?

— Да, но, к сожалению, я так и не узнала его имя и фамилию. Есть поговорка о людях, оказавшихся в нужное время в нужном месте. Этот случай такой.
Благодарна, что генерал не отказался принять посылку, в которую положила тёплые носки, сигареты и немного сладостей. Он не обязан был, но потратил время, чтобы разыскать моего сына. Об этом случае я и не вспомнила бы, только Лёша однажды рассказал, как его вызвали на КПП, где генерал передал ему от меня гостинцы.

Ночевала на снарядах

Вы долго не знали, где находится сын?
 
Он писал письма, но на конвертах не было обратного адреса  только место нахождения получателя. В этих небольших весточках Алексей ни слова не писал о войне. Не говорил о том, где конкретно находится. Но сообщал о себе, своём самочувствии. Эти письма до сих пор хранятся у меня, хотя прошло уже 27 лет.

А как вы разыскали Алексея?

В начале мая 1995 года он прислал мне письмо. Там, среди прочего, сравнивал Армавир и посёлок Глубокий с городом Грозным и станицей Петропавловской Грозненского района. Эта случайная фраза подсказала мне, где искать сына. Я тут же поехала в Новороссийск, там мне организовали короткий разговор с ним по рации. Алексей говорил, что у него всё хорошо и просил не волноваться. А я крепилась, чтобы не расплакаться и не заставить его из-за этого переживать.

Долго не думала поехала в город Прохладный, а оттуда на автобусе до Грозного.

Не зная, куда податься дальше, обратилась к первому же таксисту. Показала письмо сына, объясняя, зачем мне нужно в станицу Петропавловскую. По дороге мужчина рассказал, что до вооружённого конфликта работал мастером на заводе в Грозном. Помню, как он сказал: «Раньше мои дети любили смотреть в небо на самолёты, а сейчас мы прячемся от них, чтобы не погибнуть».

Чеченец довёз меня до контрольно-пропускного пункта, но там военные сообщили, что часть сына перебросили в горы. Я растерялась, не представляя, как теперь найду Лёшу в незнакомом месте. Но таксист подошёл к молодым чеченцам, которые там служили, что-то расспросил у них и согласился отвезти меня дальше к части Алексея.

Он очень мне помог, жаль, что со временем позабыла его имя. Хотелось отблагодарить за отзывчивость, но без контактных данных не знала как.

— Сын ведь не знал о вашем приезде. Как прошла эта встреча?

— Лёшу дежурный вызвал на КПП, и, конечно, были слёзы радости после долгой разлуки. Сын служил водителем боевой машины десанта, и к нам подошли его товарищи. Помню, как он в шутку спросил: а где же «хлеб»? Так ребята называли сигареты. Я их тоже привезла вместе с гостинцами. В ту поездку была уверена, что наконец-то увижусь с ребёнком.

Мальчишки ушли писать письма, которые я согласилась передать их близким, а Лёша был со мной расспрашивал о младшей сестре Татьяне, о друзьях. Мы говорили о мирной жизни, ни слова о войне не прозвучало.

К сыну я приехала под вечер, поэтому мне позволили переночевать в части. С его командиром мы познакомились ещё в Новороссийске, когда Алексея отправляли в Чечню. Он всё понимал и не был против моего недолгого присутствия. Ночевала в спартанских условиях: на ящике со снарядами. Всю ночь вокруг стреляли, но страха не чувствовала. Наверное, из-за переполнявших эмоций и впечатлений от встречи с сыном. А в шесть часов утра на военной машине меня отвезли обратно в Грозный.

Письмо с прядью

Кто-то из родителей откликнулся на весточки, которые вы отправили им от сыновей?

Вернувшись домой, рассылала их почтой из посёлка Глубокого. Так как адрес отправителя значился мой, коротко объясняла, что была в Грозном и видела их детей, что это письма от мальчишек.

Ко мне приезжали папа и мама парня, передавшего прядь своих состриженных волос. Письмо родители получили на девятый день после похорон сына женщина не верила, что в Чечне её мальчик погиб. Расспрашивала меня про поездку.

Больше в Грозный вы не ездили?

Вскоре после майской поездки закончился полугодовой срок службы Алексея в Чечне, и его перевели на Кубань. Ещё какое-то время он прослужил в Новороссийске, откуда и вернулся домой.

Носки для мальчиков

Мать лучше других замечает, как дети становятся другими. Ваш сын изменился после возвращения из Чечни?

Лёша стал более чутко спать. Это заметно даже сейчас, по прошествии стольких лет. Над чем-то забавным, добрым он смеётся по-детски искренне. Даже когда был маленьким, не слышала у него такого задорного смеха, какой раскатывался по дому, когда после возвращения из Чечни он смотрел советские мультики или комедии.
 
Ещё, наверное, характер у него стал более жёстким  не боится сказать человеку в лицо, если тот поступает неправильно.

Ваша дочь Таня младше Алексея на полтора года. Как она восприняла ваши поездки в зону боевых действий?

Тане тогда 17 лет исполнилось. Тоже переживала за Алексея, но со мной не просилась, понимая, что кому-то нужно быть дома. Она знала об опасности поездки и боялась мне помешать, усложнить поиски брата.

Некоторые матери пытаются оградить сыновей от армейской службы. Понятно, что это их способ уберечь своих детей. А как думаете вы?

После того, как мой сын прошёл Первую чеченскую войну, я начала думать, что отправлять на войну нужно профессионалов  подготовленных к обращению с оружием людей, а не ещё необстрелянных мальчишек.

Вы как никто другой знаете насколько ребятам на передовой нужна обратная связь с домом, мирной жизнью. Сейчас, когда проходит специальная военная операция, помогаете нашим бойцам?
 
Женщины в посёлке Глубоком теперь вяжут тёплые носки для военных. И я вместе с ними с детства умею и люблю вязать. За носки взялись недавно, чтобы с наступлением холодов наши мальчики не мёрзли. Помогаю по мере своих возможностей.

Снежана Годлевская
Фото Александра Ковязина.

Что будем искать? Например,губернатор

Мы в социальных сетях