Александр Ершов: «В Афганистане мы не были оккупантами»

Александр Ершов: «В Афганистане мы не были оккупантами»

Военный врач, полковник медицинской службы Александр Ершов два года прослужил в Афганистане, спасал жизни бойцов Чеченской войны. За спасение раненого бойца в Афганистане награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» III степени и орденом «За военные заслуги» за службу в Чечне. 

В интервью «АС» он рассказал, как попал под обстрел душманов, что спасло подорвавшегося на мине в Грозном генерала Романова и почему войну в Афганистане нельзя считать бессмысленной.

Три рапорта

— Как вы попали в Афганистан?
— Когда советские войска вошли в Афганистан, я служил начальником медицинской службы учебного гвардейского мотострелкового полка в Грозном. Тогда военные действия не освещали так, как сейчас спецоперацию на Украине. Поэтому хотел своими глазами увидеть, что там на самом деле про­исходит. 
Написал два рапорта о направлении в Афганистан, но они остались без внимания. В 1981 году направил третий, и меня распределили в медицинскую часть гвардейского артиллерийского полка, который стоял под городом Кундузом. Мне было 32 года.
— Ваши родные знали о предстоящей поездке? 
— Скрыл от семьи тот факт, что добровольно вызвался ехать в Афганистан. Сказал, что пришла разнарядка. Они переживали, но приказ есть приказ. 
Пару месяцев назад впервые признался дочери, что поехал туда добровольцем. Она была шокирована.

Змеи на обед

— Чем запомнился первый день в Афганистане?
— Это был совершенно обычный день. Меня впечатлили голые сопки, простиравшиеся вокруг нашей части. Жили в землянке, поверх которой  натянули палатку. Спустя время возвели щитосборные казармы.
— В быту было сложно?
— Терпимо. Правда, надоедала однообразная еда: армавирские мясные консервы и динская сгущенка. Чтобы разнообразить рацион, ловили змей, черепах и варанов. Самыми вкусными оказались змеи — мясо у них белое и сочное. Черепах первое время не знали, как вытащить из панциря. Потом кто-то подсказал, что их нужно кипятить. И действительно держали животное пару минут в кипятке, и у него легко снимались пластины.
Командование нам не разрешало выезжать в магазины. Когда отвозил раненых из части в госпиталь, иногда заезжал в небольшие торговые лавки — дуканы. Там впервые увидел арбузы и дыни величиной в один метр. На вкус ягоды были очень сладкие, мы их ели с большим удовольствием.
— Как относилось к советским солдатам местное население?
— Афганцы нормально относились. Нам выдавали русско-афганский разговорник, по которому пытались контактировать с местными. Многие улыбались в ответ, говоря на русском: «Здравствуй, дорогой шурави!» Они учились в СССР и владели русским языком. 
Ко мне местные, как к врачу, обращались за помощью. Однажды, когда наша колонна возвращалась в часть, подорвались две идущие впереди машины. Нас стали обстреливать со стороны кладбища. Солдаты открыли ответный огонь. Перестрелка шла недалеко от пшеничного поля. Когда выстрелы затихли, из ближайшей деревни вышли местные жители с белым флагом: впереди двигались бородатые деды, позади — женщины в паранджах с детьми. Они просили не сжигать поле с пшеницей, иначе им нечего будет есть. Говорили, что нас обстреляли душманы, угрожавшие местным расправой.
А перед нашим приездом бое­виков с воздуха обстреляла советская авиация. Случайно ранило девочку. Мать держала ее на руках: осколки снарядов попали ребенку в ногу и живот. В санитарной машине обработал раны. Объяснил родителям, чтобы не допустить заражения, малышку нужно отвезти в госпиталь. Они этого сделать не могли. Поэтому договорился в воинской части, чтобы девчушку доставили туда на вертолете.
Перед самым отлетом выяснилось, что мама девочки тоже ранена — в бедро. Но по мусульманским традициям мужчин другого вероисповедания не подпускают к женщине. Пришлось сказать, что она может умереть от заражения крови. Предложил ее мужу стоять возле меня и смотреть, как вытаскиваю осколок и обрабатываю рану. После долгих уговоров он согласился. Потом и мать, и дочь отправили в госпиталь. Спустя неделю увидел их там. Женщина сердечно благодарила за помощь.
Раз-два в месяц проводил прием местного населения. В основном обращались по поводу простудных и инфекционных заболеваний.
— Под обстрелы попадали?
— Было. Но войну в Афганистане нельзя назвать кровопролитной. Обычно советские военные ехали колоннами: впереди — разведчики, потом — машина боевой, а сзади тыловой охраны. Душманы, засев на кладбищах или в ущельях, обстреливали первую и последнюю машины.
Однажды впереди и сзади подорвались машины. Вместе с водителем выскочили из кабины и легли под дно санитарной машины. Смотрю, а у водителя нет каски. Дал ему свою и стал отстреливаться. С собой было четыре магазина по 30 патронов — пять минут, и они закончились. Взял боеприпасы у водителя и продолжил стрелять. В этот момент у душманов тоже закончились патроны, и они ушли.

Болезни грязных рук

— Что самое тяжелое на вой­не?
— Когда понимаешь, что у раненого солдата травма, несовместимая с жизнью, а он смотрит на тебя с мольбой и спрашивает, будет ли жить. Однажды в медицинский пункт привезли десантников: двух офицеров и солдата, подорвавшихся в машине на мине. Я оказывал помощь солдату: наложил бинты, сделал обезболивающий укол. Он меня спрашивает: «Доктор, а я жить буду?» А у него тяжелое ранение в живот, и шансы выжить почти нулевые. Но я сказал: «Конечно, будешь». Парень стал рассказывать, что  единственный ребенок у мамы, на фронт отправился добровольцем — верил в правое дело. Боролся за парня до последнего: ставил капельницы, вызвал вертолет. Но через час он умер.
Медики обязаны были оказывать медицинскую помощь и противнику. Случалось это редко: душманы с поля боя забирали своих умерших и раненых.
— Вы носили оружие?
— У меня были пистолет и автомат, который сдавал каждый вечер. С пистолетом же не расставался даже ночью. 
— С какими травмами к вам попадали военные?
— Было много минно-взрывных травм и огнестрельных ранений. Перед врачами стояла задача — помочь бойцам быстрее вернуться в строй. Поэтому работали много, иногда не было времени на сон и отдых.
Военные болели гепатитом А, скарлатиной, брюшным тифом, корью, холерой и даже дифтерией. А служившие у границы с Пакистаном заражались бубонной чумой. Обычно болели те, у кого не было прививок. Однажды во время моего дежурства к нам доставили капитана. По специфическим признакам — поражениям во рту, налету — диагностировал дифтерию. Но коллеги не согласились. К нам даже прилетел профессор из Кабула. В это время капитану стало плохо, и его перевели в реанимацию, где вставили инкубационную трубку в горло. Мой диагноз подтвердился.
Тяжело военные переносили брюшной тиф. Запомнил, как с пакистанской границы доставили солдата. Его срочно прооперировали, удалили почти три метра кишечника и поставили на шов молнию. У парня был перитонит. Каждый день мы раскрывали молнию и вычищали гной.
Чтобы переломить ситуацию с гепатитом, внедрил жесткие санитарные правила: каждый солдат пользовался только своими котелком, кружкой и ложкой, которые были подписаны. Они сами мыли их. Перед входом в столовую распорядился поставить две 200-литровые бочки с хлорным раствором. Медики стояли и следили, чтобы каждый военный окунал в раствор руки и столовые приборы. Поэтому в нашем полку заболеваемость гепатитом была в 10 раз меньше, чем в остальных.
— Симулянтов не было?
— Советские люди еще помнили героический пример дедов — участников Великой Отечественной войны. Поэтому от службы в Афганистане не «косили», наоборот, писали рапорты по собственному желанию. 
— Почему многие считают Афганскую войну бессмысленной?
— В Афганистан советские войска зашли по просьбе правительства этой страны. Если бы этого не сделали, то туда пришли бы американцы. Мы никогда не были оккупантами. Наоборот, строили там школы, больницы, дороги, заводы. И понимали, что защищаем южные рубежи своей Родины. 
В Афганистане сложили головы 15 тысяч советских солдат. Поэтому грех называть ту войну бессмысленной!

Спасение генерала Романова

— Вы участвовали в Чеченской войне. Тоже писали рапорт, чтобы попасть в зону боевых действий?
— Нет, та война застала меня на службе начмедом в госпитале во Владикавказе. Раненых привози­ли много, доставляли на вертолетах и самолетах. У меня было разрешение звонить на домашний номер в любое время начальнику медицинской службы военного округа, командующему Объединенной группировкой войск Министерства обороны РФ в Чечне генералу Геннадию Трошеву и президенту Северной Осетии Ахсарбеку Галазову. 
Командующий группировкой войск генерал-лейтенант Анатолий Романов участвовал в процессе урегулирования конфликта. В Грозном в тоннеле под железнодорожным мостом около площади Минутка во время следования его колонны взорвался радиоуправляемый фугас. УАЗ, в котором находился генерал, оказался в эпицентре взрыва. Романова тяжело ранило, его доставили в госпиталь во Владикавказе. 
Решено было отправить его в Москву на Ил-76МД «Скальпель» — летающем госпитале, на борту которого располагались три медицинских модуля: предоперационная, операционная и палата интенсивной терапии. Когда «Скальпель» прилетел, настоял, чтобы медики взяли вместе с Романовым и тяжело раненного сержанта. Через два месяца он прилетел и поблагодарил за своевременную отправку в Москву.
— Чем Чеченская война для вас отличалась от Афганской?
— Было много раненых. Медики оказывали помощь круглосуточно. Я неделями ночевал в своем кабинете, вскакивая каждый раз, когда приходила очередная машина с ранеными.
Благодаря тому что к нам присылали высочайшего класса хирургов, нейрохирургов, анестезиологов, умерших было немного. Почти каждый день мы эвакуировали раненых в другие военные госпитали.

Виктория Александрова
фото: news-armavir.ru

Что будем искать? Например,губернатор

Мы в социальных сетях