Жанна Ковтонюк: «По приезду на БАМ купила тулуп с цигейкой»

Нужны Союзу
— Как справлялись с маленькими детьми на руках?
— Когда сыну исполнился год, отдали его в ясли. Повезло, что именно в этот год в нашем поселке открыли детский сад. Устроилась на работу инженером-конструктором в трест «Мостострой 10».
До работы добиралась полчаса пешком в 40-градусный мороз. Валенки темнели от черного снега, ноги пачкались. На дороге приходилось переходить мостики, сооруженные над теплотрассой. Из-за вечной мерзлоты трубы прокладывали над землей.
Дочку в ясли отдала, как и сына, когда ей исполнился год, и вышла на работу. Трехлетний Тимофей сам водил ее в садик. А когда стал школьником, то и забирал. 
Если Катя болела, оставляла ее под присмотром соседки, которая находилась в декрете. Мы тогда были молодые и не думали, что кто-то кого-то может заразить.
Когда дети подросли, играли с друзьями в расположенном рядом с жильем лесу. Приду на обед, чтобы проверить, как они, дома дверь нараспашку, а они — в тайге.

— Как снабжали продуктами строителей БАМа?
— Первое время снабжение было странным: еду доставляли вагонами. Если привезли тушенку и гусиную печень, значит, целый месяц на полках магазина будут стоять только эти продукты. В следующем месяце завезут сухое и сгущенное молоко, колбасу.
У моего сына была аллергия на сухое молоко, поэтому приходилось варить кашу на воде. Когда Тиме исполнилось два года, заметила, что у него из-за нехватки кальция ноги кривые. Пришлось на год отправить его к родителям на Кубань.
С дочкой было проще. Когда она появилась на свет, уже стали привозить молочную смесь для детского питания. На пятом году нашей жизни в Тынде самолетом из Благовещенска начали передавать замороженное молоко. Вскипятишь, и кажется оно парным, аппетитным.

— А развлечения были? Не только же дом и работа.
— На БАМ приехало много молодежи: стройка же была комсомольской. Мы были полны энтузиазма, дружны. Праздники, даже небольшие, отмечали вместе с соседями, сослуживцами.
В Тынде побывали на выступлениях настоящих звезд. С гастрольным туром на БАМ приезжал американский певец и актер Дин Рид. Он выступал на Фестивальной сопке — небольшом холме, где проходили все местные концерты. Был Иосиф Кобзон.
Однажды у нас дома даже ночевал сын армянского композитора Арно Бабаджаняна Ара и шесть музыкантов его оркестра. Когда в гостиницах не хватало мест, каждый пытался поселить артистов у себя.
Ради нас на Дальний Восток приезжали известные всей стране люди, и мы чувствовали, что нужны большому и многонациональному Советскому Союзу.

Точные расчеты
— Вы работали в группе инженеров-проектировщиков. Много вас было?
— В нашей группе — шесть человек. Коллеги приехали из Москвы, города Торез на Украине. В одном со мной коллективе работала жена руководителя киностудии «БАМ» Виктора Пожарова Людмила Никулина.
Часто спорили, но только по поводу рабочих расчетов. К общему знаменателю наши разные позиции приводил начальник группы Владимир Андреевич Тулупов.

— Какие расчеты выполняла ваша группа?
— Определяли размеры опалубки, разрабатывали ее конструкцию.
Делали расчеты мостов над реками в поселке как пешеходных, так и автомобильных. Если при строительстве новых домов использовали бетон или металл, то тоже обращались к нам.
Могли неделю корпеть над чертежом, а потом все переделывали заново. Главное требование — конструкции должны быть прочными. Поэтому на инженерах лежала большая ответственность. Одна запятая могла изменить все показатели.
В 1984 году по решению руководства мне вручили медаль «За строительство Байкало-Амурской магистрали». Отмечали тогда всем поселком.

— А домой, на юг, не хотелось вернуться?
— По Армавиру скучали, но в Тынде было много плюсов. Мы подзаработали. Поначалу зарплата была небольшая, если на Кубани получали 100 рублей в месяц, то в Тынде — 170. Районы БАМа были приравнены к районам Крайнего Севера. Каждый год к ней прибавляли 10%. Приобрели тогда дефицитный японский проигрыватель Sony, купили по себестоимости машину ВАЗ-2102, предварительно погасив за три года ее стоимость по частям. Такую льготу имели все работающие бамовцы.
Попутешествовала по Камчатке и Дальнему Востоку. В отпуск уходила в походы с большим рюкзаком, спускалась с друзьями на байдарках по рекам Олекма и Нюкжа.

Шанс освоения Сибири
— Как прошла укладка «Золотого звена» БАМа в поселке Куанда, на которой вы присутствовали?
— Запомнилась дорога до Куанды. В окнах вагона, в котором ехал наш коллектив, не было стекол. А в день закладки — первого октября — ударил мороз. Приходилось закрывать их матрасами.
На мероприятии собралось много людей, повсюду работали журналисты. Не смогли подойти к месту самого события. Но видели, как кранами укладывали звенья железной дороги и забивали их золотым костылем. Потом такие костыли продавали как сувениры.

— Почему в 1991 году вернулись в Армавир?
— Началась перестройка. Перестали поступать задачи из Москвы, коллектив проектировщиков сидел без дела. В магазинах стали продавать только кефир.
Мы же с мужем успели накопить на дом в Армавире и приняли решение переехать поближе к родителям. Купить жилье было сложно. Из-за экономического кризиса многие, чтобы спасти крупные сбережения, вкладывали их в недвижимость. 
Друзья, которые остались в Тынде, писали, что зарплату им начали выплачивать макаронами. Думаю, мы вовремя приняли решение уехать.
Купленный в Армавире дом стоит до сих пор. В нем останавливаются дети, когда приезжают погостить из Москвы. Сейчас в доме идет ремонт.

— Во времена перестройки, в постсоветский период БАМ называли памятником советской гигантомании, нерентабельным проектом. Вы так считаете?
— БАМ — это возможность дальнейшего освоения Сибири. Во времена перестройки на магистрали даже разбирали рельсы. Но при Владимире Владимировиче Путине работы возобновили. А строительство нового — это всегда шаг в будущее.
Время, проведенное на БАМе, научило преодолевать любые трудности. Там поняла, что человек выстоит практически в любой ситуации, если будет добросовестно выполнять свое дело и верить в страну. Нам не говорили громких речей о том, для чего мы работаем. Но все понимали, что делают это для будущего Родины.