Алексей Крюков: «Считаю нашу страну героической»

В марте художник Алексей Крюков стал лауреатом премии среди молодых деятелей культуры. Награду за вклад в сохранение и развитие традиций русской реалистической художественной школы ему в Екатерининском зале Кремля вручил Владимир Путин.

Глава государства отметил, что художник создал галерею полотен и фресок, которые обращают зрителя к русским духовным истокам, к величию и благородству ратного долга и защиты Оте­чества.

Из художников Крюков одним из первых поехал на Донбасс и запечатлел полные драматизма события в традициях реалистического искусства. Талантливый живописец из провинции, прошедший путь от непонимания своего творчества либеральной публикой до признания на государственном уровне, стал воином света. Для которого кисть — мощное оружие, поражающее пропагандистскую машину врага.

— Как рано у вас проявились творческие способности?

— Я родился в поселке Погар Брянской области, недалеко с границей Украины. Мой отец — врач, мама работала в сфере торговли. Представителей творческих профессий среди близких родственников не было. Знаю, что прадед по папиной линии писал стихи и рисовал, а прадед с маминой стороны владел ремеслом ковки и после возвращения с вой­ны занимался кузнечным делом. В детстве любил и рисовать, и лепить из глины витязей, рыцарей. С 9 лет ходил к местному мастеру, брал у него уроки живописи. Решил поступать в Брянское художественное училище. А после его окончания — в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова.

— С главной темой творчества, которая вырисовывается ярко, несмотря на то что пишете пейзажи и портреты, вы в академии определились?

— С военной темой?

— Нет. Я имею в виду то, как вы сами ее ранее сформулировали, сказав, что в своих работах стараетесь мобилизовать дух нации.

— Да, ректор академии Илья Сергеевич говорил нам, студентам: «Мы, художники, должны участвовать в формировании духа нации, отображать время, в котором живем». Размышляя над его словами, думал, что я могу сделать для людей. Воспеть подвиги? Прославить исторические места? Что я хочу? И какое мое предназначение в жизни? Эти вопросы стал задавать себе, когда учился в академии. А Донбасская тема мне не чужая. Родня там проживала, русские люди, которые подверглись насилию со стороны Украины. Ни для кого это не секрет и не было секретом никогда. Во главу угла своего творчества ставлю человека, и в данном случае человека героического. Потому что считаю нашу страну героической, с 2014 года явившей эти качества миру снова.

— В первую творческую поездку на Донбасс вы отправились осенью 2015 года, верно?

— Это была поездка, запланированная еще в 2014 году. Искал способы попасть в зону ведения боевых действий. Мой товарищ был добровольцем тогда и подсказал, как все организовать. Во многом авантюрная поездка. В то время собирал материал для дипломной работы «Ополченцы Новороссии». Искал образы тех, кто встал на защиту своей земли и своих семей.

— Что запомнилось во время первой поездки туда?

— Когда мы приехали на место Дебальцевского котла, и я познакомился с мирными жителями и ополченцами, почувствовал единение с ними, родство. Это наши люди, и нет никаких преград между нами. Говор чуть-чуть отличается, а в остальном это хлебосольный народ, сопереживающий. Учитывая то, что они живут на протяжении многих лет в клубящемся адском дыму, под каждо­дневными обстрелами, чувство жизни у них обостренное, радость неподдельная. Когда мы привози­ли гуманитарную помощь, всегда старались как-то поблагодарить. «Проходите, чай попьем», — говорили. Хотя их дома разрушены войной, живут они в тяжелейших условиях, еду готовят на улице. Искренний народ, русский.

— Первыми этюдами были портреты ополченцев?

— Да, уже в те годы на Донбассе не было безопасно нигде. Я мог максимум 20-30 минут выполнять этюд. Хотел больше мест посмотреть, природу, познакомиться с людьми и собрать впечатления для сюжетных картин. Мне позировали местные ребята, ушедшие на фронт из Донецка и Луганска. Какое-то время мы поддерживали связь после моего возвращения в Москву. Одни позировать соглашались не сразу, опасались за свою безо­пасность. А кто-то охотно становился в окоп, и я делал набросок, стремясь запечатлеть характерный степной колорит и фигуру человека в пленэре. Как художник реалистического образования с точки зрения цвета и колорита ничего не добавляю, лишь символы включаю в картины, но уже в мастерской. Создаю не просто репортажные работы, для меня важна история героя.

— Драматичная и глубоко символичная картина «Безмолвие. Саур-Могила» вами именно по такому принципу написана?

— Чтобы создать драматичный образ на основе увиденного, я изобразил на картине-символе икону, георгиевские ленточки, повязанные на развалинах, личные вещи и фотографии солдат и цветы, которые в память о погибших люди приносят к Саур-Могиле. Как символ раскола славянского мира запечатлел в центральное части у лампадки портрет двух братьев: один воевал за ВСУ, другой — за Донбасс. Каково было их матери? Картина вот в это состояние погружена. К сожалению, дальнейшая судьба братьев мне неизвестна. За нас сражался тот, что в головном уборе, он десантник. На этой высоте много десантников полегло в июле-августе 2014 года.

— А то, что на фоне написали предрассветную мглу, тоже символ?

— Да, это рассвет, и на небе едва заметны силуэты звезд, как символ возрождения новой жизни. Потому что сейчас на землях Донбасса возрождается новая Россия.

— Лики солдат на обелиске изрешечены пулями, и по ним словно стекает кровь. Это художественный прием?

— Нет, Саур-Могила так выглядела до реставрации. Основная стела была разрушена, а на изрешеченном пулями обелиске из-за воздействия дождей по­явилась ржавчина, проступающая как кровь. Это не художественный прием, так было в натуре.

— Также наполнена трагизмом и надеждой на возрождение картина «Возвращение». Как ее создавали?

— «Возвращение» можно трактовать по-разному. Здесь есть и пасхальный посыл: голубь появляется как символ света, надежды, благой вести и мира. Создал картину по впечатлениям, полученным при посещении в 2022 году Северодонецка, куда ездил с гуманитарным грузом. Увидел голубку на крыше обгоревшего дома, а после — разрушенную комнату шахтера. Ее интерьер по ритмам, пластике, композиции соединял то, что я хотел сказать: жизнь возвращается, все трудности преодолеем. А четыре голубя символизируют возвращение Луганской и Донецкой республик, Херсонской и Запорожской областей в состав России.

— А «Вехи истории» также явились осмыслением от увиденного?

— На картине изображен ветеран у разбитого памятника, воевавший с украинцами плечом к плечу против фашизма. А сегодня те пришли убивать нас и нашу общую историю. И памятник советскому солдату в осколках от пуль символизирует то, что когда-то мы были единым народом, а теперь украинцы убивают русских.

— Как приблизить возрождение, о котором рассказываете в творчестве?

— Через искусство проповедовать духовные ценности, которые нас возвышают. Рассказывать о легендарных личностях. Когда обратился к теме Донбасса в 2015 году, люди не понимали, зачем. Москва и Донецк в то время были разными мирами. Мне говорили: «Вот зачем это рисовать? Там какая-то заварушка, бандиты». Те советчики жили каждый за себя, ставили во главе угла индивидуальное: мне хорошо, а в остальном пусть все травой порастет…

— А сейчас мышление людей изменилось?

— Сейчас да. Ситуация меняется, так как это каждого коснулось. В каждой семье люди понимают, что происходит. Щелчок произошел, и большинство старается быть ближе к России.

— Вы рассказывали в соцсетях о выставке Сергея Зарвы, открывшейся на Винзаводе. Это серия работ, представляющая советских людей на обложках журнала «Огонек» воплощением человеческих пороков и извращений, бесов. Как это могло появиться в центре Москвы?

— Против нас работает западная машина по глумлению над всем русским, советским. Классическое искусство стремятся вытеснить на обочину, а такие личности, как Зарва, в центре Москвы выставляются. Ситуация меняется, но не в одночасье… За 30 лет засилья всего антинационального это не вытравить сразу.

— В продвижении вашего творчества помог Захар Прилепин. При каких обстоятельствах вы познакомились?

— Это произошло в Донецке, когда Захар служил там. Связался с ним, сказал, что хотел приехать и написать портреты бойцов его батальона. Выслал свои работы, и он меня пригласил. Запечатлел военнослужащих и Захара в 2017 году. Моя первая персональная выставка прошла в Москве в Академии МЧС в 2017 году благодаря тому, что на странице Захара Прилепина в соцсетях увидели мои картины и заинтересовались ими. До СВО в Москве не выставлялся, так как галеристы — люди либеральные — предпочитают западноевропейское искусство, а у меня реализм. С 2022 года прошло 12 моих персональных выставок по России.

— Захар Прилепин однажды сказал, что вы «безусловный продолжатель традиций Митрофана Грекова и Петра Кривоногова — великих советских баталистов». Согласны с ним?

— Сравнение с Грековым и Кривоноговым приятно, но думаю мне до них расти и расти. В творчестве равняюсь на Василия Верещагина, Аркадия Пластова и Гелия Коржева. Люблю соцреализм за восхищение героическим человеком, человеком труда и созидателем. За воспевание подвига народа.

Алексей Крюков смотрит на людей войны, на чернорабочих войны, вглядывается в их простонародные лица. В этом смысле — он прямой наследник именно советских баталистов, я назвал два ключевых имени, хотя они не единственные, конечно. В постсоветской традиции люди войны из живописи исчезли совсем. Какие ещё «ополченцы», что вы.

Захар Прилепин

— А в современном искусстве есть те, кто вас вдохновляет?

— Сегодня такой микс, каламбур в искусстве, а хотелось бы увидеть гражданскую позицию. Искусство должно участвовать в социальной и политической жизни общества. Есть много задумок написать портреты людей, составляющих основу нации, людей из глубинки, священников, философов. Русский мир не предполагает национальную принадлежность, важно отношение к русским ценностям и любовь к нашей Родине.

Стремлюсь достучаться до сердца каждого, живущего в России, — ведь и недруги становятся друзьями. Искусство — мощнейшее оружие. Оно может как разрушить человека, растлить его, так и настроить в нем правильные мысли.

— Как восприняли то, что вас выбрали из числа молодых деятелей искусства для награждения личной именной премией Владимира Путина?

— Для меня это было удивлением, ведь большинство получателей премии — артисты, музыканты, представители более публичных профессий.

— Как думаете, почему вас выделили?

— За десять лет создал цикл работ на патриотическую тему. Еще, наверно, потому, что участвую в формировании культурных принципов, и для меня отрадно, что нужен государству и обществу со своими идеями. По промыслу Всевышнего так произошло. Искреннее делаю свою работу с колоссальной самоотдачей, а зачастую — на сплошном энтузиазме.

Почему Владимир Путин отметил именно Алексея? Потому что он был первым, приехал на Донбасс еще в 2015 году. Путин ценит людей инициативных, а не ждущих «решения партии и правительства». Крюкова никто не посылал с государственным заданием. Он пошел и сделал сам.

Захар Прилепин

— Вы беседовали с президентом за кадром?

— Мы говорили с Владимиром Владимировичем и некоторыми деятелями культуры. Он спросил, только ли портреты сейчас пишу, и я сказал, что занимаюсь еще храмовыми росписями. Он мне подмигнул. Получение премии — это поворот, признание и ответственность.

— Почему вы решили подарить главе государства картину «В минуту тишины», на которой девочка на искореженном обстрелами асфальте рисует цветными мелками мирную жизнь?

— Думаю, она созвучна с нашими общими ценностями. Она человечная, и у президента две дочери.