Тот, кто выбрал профессию операционной сестры, должен быть стрессоустойчив, иметь твердый характер и мягкое и доброе сердце. Как Светлана Косенко, работающая старшей операционной медсестрой операционного блока Армавирской городской больницы.
Накануне Международного дня медицинских сестер, отмечаемого 12 мая, в интервью «АС» она рассказала, как впервые попала в операционную, на каком языке разговаривает с врачами и почему хирурги — оптимисты.
Универсальные солдаты
— Почему вы решили стать именно операционной медицинской сестрой?
— В моей семье всегда с уважением и почетом относились к медицинским работникам. В старших классах решила поступать в Армавирский медицинский техникум. Посещала подготовительные курсы, и, несмотря на большой конкурс, удалось поступить.
На втором курсе меня на практику распределили в операционный блок хирургического отделения Армавирской городской больницы. Работа оказалась сложной, но захватывающей. Я увидела, как хирург, работая за операционном столом, совершает чудо — исцеляет больного. И почувствовала себя причастной к этому таинству. Поэтому, окончив в 1993 году училище, пошла работать в операционный блок хирургического отделения.
Первое время было тяжело. Хирургам нравится работать с опытными медсестрами. Они знают ход операции, понимают какой длины подать нитку для наложения шва. Пришлось после училища уже на практике учиться профессии. Но о своем выборе ни разу не пожалела.
— Страшно было первое время присутствовать на операциях?
— Точно не стоит связывать свою жизнь с медициной, если падаешь в обморок при виде крови, внутренних органов, тяжелых травм. В медицине нужно не крови бояться, а того, что человек истечет кровью. Ее оперативно следует остановить, чтобы состояние больного не ухудшилось.
Когда только начинала работать операционной медсестрой, то интересно было все. Особенно, как хирург проводит операцию.
— Операционная сестра — это универсальный сотрудник или специализируется на конкретных видах операций?
— Раньше операционные были отдельные, и за каждой закрепляли медсестру. Я работала в операционных урологического, отоларингологического отделений. Сейчас у нас единый операционный блок, и мы стали универсальными медсестрами.
Утром можем помогать хирургам менять тазобедренный сустав, а вечером участвовать в операции по удалению аппендицита. За более чем 30-летний стаж работы ни разу не участвовала только в офтальмологической операции.
— На каких операциях вам нравится работать?
— У каждого специалиста свои интересы. Одним коллегам интересно работать с хирургами-травматологами. Когда на стол привозят пациента со сломанным позвоночником, и команда восстанавливает кости при помощи пластин и винтиков.
Мне нравится в общей хирургии, куда в основном поступают пациенты с плановыми операциями. Приятно наблюдать, как хирург устраняет в организме проблему, и вскоре пациент заживет нормальной жизнью.
Говорить глазами
— Правда, что у медсестер и хирургов существует свой язык жестов?
— Во время операции хирурга нельзя беспокоить, отвлекать от работы. Врач полностью сконцентрирован на пациенте и ходе операции. Это только по телевизору медработники разговаривают во время хирургического вмешательства. На самом деле на операции очень тихо.
Со временем вырабатывается понимание друг друга с полуслова, полувзгляда. Бывает, понимаю хирурга по тому, как он протягивает руку за инструментом, как складывает пальцы. Знаю, какой именно инструмент положить ему в руку. Это приходит с опытом. Когда уже знаешь ход операции, анатомию человека и, смотря на рану, понимаешь, что понадобится врачу в ту или иную минуту: зажим, ножницы, нитка…
И да, у нас есть свой язык жестов. Хирург может двумя пальцами изобразить ножницы или вращательным движением кисти обозначить, что пора зашивать разрез.
По лицу хирурга можно прочесть, как проходит операция. Бывает, врач улыбается глазами, транслируя, что все идет в штатном режиме и приближается к завершению.
В операционной каждый должен работать на сто процентов и в команде. Вот медсестра подходит к хирургическому столу полностью стерильная: у нее обработаны руки, на ней стерильный костюм. Находясь в таком состоянии, уже нельзя достать шприц, повернуть освещение или взять барабан со стерильным бельем. На помощь приходит санитарка. Медсестру она тоже понимает с полуслова, полувзгляда. Мне достаточно посмотреть на медицинский раствор, и она его сразу подаст, или взглядом указать, в какую сторону направить освещение.
Чего боятся сестры?
— Вас пациенты практически не запоминают. Вы работаете с человеком, когда он без сознания. Не обидно, что ваш труд не виден больному?
— Каждый человек хорош на своем месте. Я мало взаимодействую с пациентом. Как только его увозят с операционного стола, им занимается медсестра хирургического отделения. Она выхаживает его. И это тяжелый труд, требующий не только профессионализма, но и сострадания к больному. Поэтому нельзя недооценивать ничью работу.
После операции могут возникнуть нестандартные случаи, например, открыться кровотечение. И медсестры хирургического отделения спасают людей. Они не имеют права растеряться, им не может быть страшно. Эти медсестры обязаны немедленно оказать первую помощь, чтобы нормализовать состояние пациента.
Но случается, пациенты узнают хирургических медсестер: по взгляду, одетому на голову колпаку. Однажды коллегу больной узнал по голосу.
— Чего боятся медсестры?
— Когда на операционном столе оказывается человек после тяжелого ДТП или в сильных ожогах, становится не по себе. Но волнуюсь первые секунды, а потом отключаю эмоции и оказываю помощь.
— В чем она заключается?
— В качественном и быстром проведении необходимого комплекса медицинских мер. А еще я до жути боюсь, что расстерилизуют стерильный стол. Этот страх возник с того момента, когда впервые зашла в операционную. Слава Богу, такого ни разу не случалось. Но к этой ситуации надо быть готовой. Может попасться пациент в спутанном сознании после тяжелой травмы. Он без злого умысла нарушит стерильность. Или залетит муха и сядет на операционный стол. Внештатные ситуации приводят к тому, что на операционное белье попадут микроорганизмы, которые занесут в организм человека.
Если такая ситуация возникает, операционная сестра обязана немедленно провести санитарную обработку. На это уйдет время, и хирург вынужден ждать. А к нам поступают экстренные пациенты, когда счет идет на минуты.
— Те, кто работает в хирургии, привыкают к смерти?
— К этому невозможно привыкнуть. Каждый раз смерть пациента — трагедия для хирурга и медсестры. Когда, несмотря на все усилия, человек умирает. Знаю, что такова жизнь, но от понимания этого легче не становится.
Мало кто догадывается, но большинство хирургов — оптимисты. Они до последнего бьются за жизнь пациента, никогда не сдаются. Иногда вырывают больного из рук смерти.
Разное время
— В какой редкой операции вы участвовали?
— В начале 2000-х годов в Армавире большой редкостью были операции на сосудах. Однажды к нам поступил экстренный больной с аневризмой аорты. Оперировать патологию взялся сосудистый хирург Василий Винокуров. Операция длилась больше девяти часов — всю ночь. Прошла успешно. Василий Федорович работал поистине ювелирно.
Сейчас такие операции в городской больнице делают часто. Появилось современное оборудование. Например, есть специальные аппараты для переливания крови, которые сами ее собирают, сами переливают.
— Стоя возле операционного стола всю ночь, вы могли отойти?
— Нет. Во время любой операции, сколько бы она ни длилась, медсестра не отходит от операционного стола. Конечно, накапливается усталость. Но ты находишься на втором месте. Самые большие нагрузки выпадают хирургу. Поэтому ты должна создать максимально комфортные условия для него, чтобы он не отрывался от работы.
— Сколько в среднем длится операция?
— Когда отправляюсь на операцию, то не знаю, когда выйду из операционного блока. Операции могут длиться и два, и три, и четыре, и шесть часов… Иногда операция кажется простой, думаешь, займет всего два часа. А во время хирургического вмешательства обнаруживается патология или открывается кровотечение, и времени на пациента уйдет значительно больше, чем планировали.
Но та сосудистая операция с аневризмой аорты была самой длительной в моей практике.
— Изменились ли за время вашей работы в хирургии пациенты?
— Их поведение зависит от типа нервной системы. Обычно на плановую операцию люди приходят более спокойными — у них было время все обдумать, успокоиться, принять решение в пользу своего здоровья. Некоторые из них даже изучают информацию о ходе операции.
Не скажу, кто больше переживает — мужчины или женщины. Кто-то сильно нервничает, кто-то шутит, кто-то молчит — все индивидуально. Но в тревожности перед операцией нет ничего плохого. Любой человек будет нервничать, потому что операция — это не простая процедура, как укол или капельница.
— Вы видели чудо на операционном столе?
— Каждая операция — чудо. Даже плановая. Вот больной долго мучился от камня в желчном пузыре. И его удалили. Человек через время восстановился, чувствует себя хорошо. И это чудо.
Недавно после серьезной аварии привезли девушку. Во время ДТП ее выбросило через лобовое стекло, и она получила серьезные травмы. В операционную поступила вся в траве, осколках. Если бы не мастерство хирурга, то девушка не выжила бы. И то, что ее спасли, было чудом. В такие моменты радуюсь, что выбрала именно эту
профессию.
Фото Александра Ковязина / АС