В дверной ручке торчал лист бумаги с номером телефона и просьбой перезвонить. В тот день Иван и Елена не ждали гостей, с утра уехали по делам, а теперь растерянно переглядывались. Кто приходил? Но решили все-таки позвонить. Гудки. Треск. И, наконец, телефон «заговорил».
— Елена Петровна?
— Да, это я.
— Из военкомата сейчас приедут.
Материнское сердце дрогнуло в дурном предчувствии. Заикаясь, Лена спросила:
— Скажите, мой сын жив или погиб?
— Сейчас приедут, — повторили ей.
Брат за брата
Сыновья в семье Подколзиных родились с разницей в два года. Братья — Дима и Ваня — были близки и очень похожи. Бывало, мать крикнет: «Дима, подойти сюда!», а вместо него приходил Ванюшка, мол, это я Дима.
Оба ходили в детский сад № 48 и в школу № 14. Потом поступили в Армавирский индустриально-строительный техникум, конечно, на одну специальность — сварщик.
— Диме профессия нравилась, а Ванюшка стремился во всем быть на него похожим. Они везде друг за другом… — не договорив, Елена смолкает.
Матери, у которой на фронте погиб младший сын, этот разговор дается непросто. Худенькая Лена комкает дрожащими пальцами подол теплой кофты. Она мерзлявая, и Ваня частенько восклицал: «Какие у тебя, мам, руки холодные! Давай согрею».
— Они у меня оба в армии служили, — продолжает Лена. — Дима контракт подписал и очень радовался, что мы с отцом поддержали его. И как-то раз малой позвонил, говорит: «Дима же по контракту… Я тоже подпишу». Отговорили его.
Так старший сын попал в воинскую часть в Бурятии, а младший после демобилизации вернулся в Армавир и устроился на работу.
Под буквой V
В одном из интервью президент Белоруссии Александр Лукашенко сказал, что, когда началась СВО, отдельные части российской армии заходили с их территории. Среди тех бойцов был и армавирец Дмитрий Подколзин — артиллерийский разведчик с позывным «Кошмар». Лена говорит, он пересекал «ленточку» в первых рядах, а на их технике писали латинскую букву V.
24-летний Дима позвонил по дороге на Украину. Тогда он спросил: «А кто, если не мы? Кто защитит Родину и русский народ?» И родители поняли: сыновей они воспитали правильно. Мальчишки росли рядом с людьми, которые знали, что такое честь и мужество. Их прадед служил разведчиком в Великую Отечественную, дедушка был военным, а бабушка — военным медиком.
— Дима звонил редко. Однажды три месяца на связь не выходил, и я забила тревогу. Позвонила в его часть, там сказали: «Среди раненых и погибших не числится. Ждите. Живой, значит». А вскоре он и, правда, позвонил, — вспоминает Елена Подколзина.
Разведчик
А через несколько месяцев, в октябре 2022-го, повестку во время частичной мобилизации получил и Ваня. Родители провожали его в Севастополь — там армавирец три месяца проходил подготовку.
— Когда он уезжал, уже падал снежок. А Ваня таким холодным взглядом вдруг посмотрел… Я чувствовала, что вижу его в последний раз, — у Лены срывается голос, но она все равно продолжает. — Он до последнего не говорил нам, куда едет. Потом лишь сказал: «А что вы могли сделать? Приказ есть приказ».
22-летний Иван, артиллерист по военной специальности, тоже попал в разведку и стал «Скифом». Может, быть разведчиком — его судьба? Лена вспоминает, что младшенький рос скрытным.
— В этом дети отличались. Дима был открытым и всем делился, а из Вани и клещами не вытащить. Настоящий разведчик, — она улыбается, когда вспоминает Ваню живым.
Рассказывает, как в детстве Ваню побили хулиганы. Мама стала допытываться: кто? А сын угрюмо повторял: «Никто, мам, я сам разберусь». Рассердившись, Лена пригрозила: «Сейчас в школу пойду, всех на уши поставлю и выясню». Но Ваня так ничего и не рассказал.
Сон в руку
Как и старшему брату, Ивану Подколзину тоже редко удавалось связаться с родными. Бывало, для этого приходилось взбираться на возвышенность или дерево. Разговоры длились недолго — одну-две минуты, а порой и вовсе лишь несколько секунд. Ваня успевал только сказать, что у него все хорошо, и сбрасывал вызов.
А в мае 2023 года Елена вдруг проснулась в холодном поту. Во сне она видела младшего сына в гробу, в руке держала похоронку. Тут же стала писать Ване: «Будь осторожен, я такой плохой сон видела». А парень ей потом ответил: «У меня тоже плохое предчувствие. Меня убьют».
— Сначала я часто об этом думала, но время шло, все было хорошо, и сон позабылся, — вспоминает армавирка.
Наступил июль. Было жарко — и речь не только о погоде. Тем летом шли ожесточенные бои за село Урожайное на Южно-Донецком направлении, и в том районе 24 июля ранило Дмитрия. Родным он позвонил на следующий день уже из госпиталя.
— Я «трехсотый».
— Ранен? — переспросила мама.
— Да, — отозвался Дима. И поспешил успокоить: — Но ничего серьезного, не волнуйтесь.
Уже потом выяснилось, что под «ничего серьезного» старший сын скрыл перебитые ноги, попавший в шею осколок, и глаза, поврежденные вспышкой снаряда, разорвавшегося рядом с ним.
— После ранения он ослеп на один глаз, а второй видит лишь на 50 процентов. Лечился в госпиталях в Ростове-на-Дону, Москве, Владивостоке. А сейчас вернулся в свою часть, работает там инструктором и ведет военную подготовку у подростков, — говорит Елена Подколзина.
А вскоре после ранения Димы в Армавир пришло другое печальное известие — 18 июля погиб Иван. Близкие думали, что это может быть ошибкой, но в военкомате их лишили надежды: «Это точно ваш. Иначе вызвали бы для ДНК-теста».
Легче не будет
Подколзины поехали в Ростов-на-Дону — в морг. В том же городе в госпитале лежал их старший сын. Дима вышел к родителям на костылях.
— А потом, когда увидел брата, отбросил их. Плакал так… У меня сердце разрывалось, — вспоминает Елена.
Материнская боль находит выход в слезах, и женщина вновь ненадолго замолкает — собирается с силами, чтобы рассказать, как отговаривали Диму от возвращения на фронт.
— Он еще не вылечился, а уже рвался обратно. Хотел отомстить за Ваню. Мы с мужем просили: «Потеряли одного сына, не хотим, чтобы и ты погиб». Только это его остановило, — говорит Лена.
Тогда, в июле 2023-го, она отговаривала сына, а у самой в голове набатом стучало: «Поеду туда, всех поголовно расстреливать буду». Это эмоции, за которые мать, похоронившую ребенка, едва ли осудят.
— А сейчас…, — женщина задумывается. — Сейчас не хочу мстить. Мне легче от этого не станет, может, даже наоборот. А сына уже не вернуть.
Глава семьи Иван Подколзин в эмоциях сдержан, но Лена видит — супруг тоже сильно переживает случившееся с их Ванюшкой. Говорит иногда: «Я постоянно про него думаю». Елена — тоже. Она часто вспоминает, как Ваня пошел в детский сад, каким был в школе.
Первые месяцы женщина провела как в тумане. Единственная яркая эмоция — боль потери. Но она держится. Дима однажды заметил: «Мам, ты у нас кремень, сильная». И немногие знают, как тяжело ей это дается.
— По утрам иногда даже вставать нет сил. Но потом вспоминаю, что Ваня хотел, чтобы я жила. И заставляю себя подняться с постели, проживать новый день. Мне всегда кажется, что вот-вот откроется дверь и зайдет Ваня, — тихо добавляет Лена.
Живая память
В школе № 14 в память об Иване Подколзине открыли «Парту героя», а в Армавирском индустриально-строительном техникуме стенд с информацией о нем есть на «Аллее славы героев СВО». Лена несколько раз приходила, чтобы встретиться со школьниками и студентами. На этих встречах у нее смешанные эмоции. Женщина гордится сыновьями, выросшими настоящими патриотами России, но в то же время испытывает стресс — плачет, вспоминая Ваню, и плохо себя чувствует, потому что неизбежно поднимается давление.
— По этой причине вы могли не соглашаться на интервью, — замечаю я. — Почему все-таки пришли на встречу?
— Важно рассказывать о молодых ребятах, которые встают на защиту страны. Они — пример того, что их поколение не потеряно, — объясняет Елена. — И спасибо руководителям школы и техникума, что помогают сохранить память о Ване и других мальчишках. Значит, их будут помнить не только близкие, но и школьники, студенты.
Под грифом «секретно»
В квартире Подколзиных много фотографий Вани. Родителям так легче — будто сын всегда рядом. Бывает, между делом что-то произнесут, глядя на фото, словно говорят с живым ребенком. И часто приезжают на кладбище.
— Знаете, я там вижу Ваню, когда смотрю на небо. Как будто кто-то к облакам его фотографию приложил, — говорит Елена. — В первый раз увидела — и поплохело. Теперь думаю, что он оттуда за нами приглядывает.
Близким не сообщили, как именно Ваня погиб. Разведка же — сведения засекречены. Рассказали только, что это случилось под населенным пунктом Приютное. Прошел год и восемь месяцев. Время помогло Лене понять — она не хочет знать, как погиб ее сын.
— В первое время, конечно, пыталась выяснить, что случилось 18 июля 2023-го. Но мне объяснили: «Сведения засекречены». Это остудило. Какая теперь разница, как Ваня погиб? Это знание не вернет его, — говорит Елена Подколзина.
Прощаемся. Она уходит. А я вдруг ловлю себя на мысли, что, встретив ее на улице, точно не подумала бы, что эта миниатюрная, хрупкая женщина родила и воспитала двух героев, ушедших защищать свою большую Родину Россию.
Фото Александра Ковязина / АС и из архива семьи Подколзиных