В канун годовщины освобождения Ленинграда от блокады «АС» встретился с Ириной Викторовной Казьменковой (в девичестве — Кюльюнен) — жительницей блокадного Ленинграда.
На тот момент ей было всего 2,5 года. Осаду города она знает по рассказам и записям своей матери.
— После объявления войны папу призвали на фронт, а нас потом, в 1943 году, вывозили по Ладожскому озеру — по «Дороге жизни». Сейчас в Санкт-Петербурге живут мой сын с внучкой, два двоюродных брата, племянник, езжу к ним часто. И каждый раз встречаюсь с городом со слезами на глазах…
— Я не могу, конечно, помнить все ужасы, — говорит Ирина Викторовна. — Но что испытала моя мама со мной на руках, я знаю. 8 сентября кольцо вокруг Ленинграда полностью замкнулось. 872 дня и ночи наши войска под командованием Маршала Советского Союза Г.К. Жукова отбивали атаки противника. Население города, несмотря на голод и холод, помогало фронту. Первым делом немцы лишили город продовольствия — сожгли Бадаевские склады.
…Блокадный хлеб из чего только не состоял, но меньше всего в нем было муки: и отруби, и целлюлоза, но все же это был хлеб — почти единственное питание ленинградцев. В сентябре 1941?г. единственной связью со страной остался маленький коридор через Ладожское озеро. Героическими усилиями наших советских людей здесь был создан железнодорожно-водно-ледовый путь на «большую землю». Мама рассказывала, как во время эвакуации перед нами ехала машина, везли детей, раненых на полуторках — все в кузове. И когда очередной снаряд сделал воронку, она видела, как машина вместе с детьми ушла под лед. Как успел наш водитель отреагировать и увернуться — непонятно. Но мы остались живы. Когда переехали озеро, нас погрузили в вагон товарного поезда и повезли в Абаканский район Красноярского края. Вывезли всю нашу семью, там мы и провели остаток войны.
В Сибири
«Путешествие» в Сибирь было тоже не из легких. Меня чуть не выбросили из окна вагона поезда: на каждой остановке выгружали покойников, их буквально складывали штабелями. А я тогда заболела корью и дизентерией. На каждой станции мама выскакивала, чтобы постирать пеленки. В очередной раз, когда она вышла, сверток со мной схватил мужчина и хотел выбросить в окно. Мол, «тут и так дышать нечем, а вы полумертвую везете». От смерти меня бабушка спасла — вовремя выхватила у него.
Уже в Сибири от тифа умер дедушка и папина сестра, также скончалась бабушка. В августе 1946 года за нами приехал папа и увез обратно, в Ленинград.
После войны
Мне шел седьмой год. Был очень голодный год. Нас, детей, не пускали никуда от дома: папа с мамой и старшими сестрами ходили по грибы и ягоды, а нам строго наказывали не соваться в лес, чтобы не подорваться на фашистских «сюрпризах». Уже сколько лет прошло, а немецкие мины и снаряды до сих пор в тех окрестностях находят.
Нашу семью переселили в Новгородскую область в 1947 году, там родился мой брат. Папа работал в леспромхозе, мама — на швейной фабрике, а я закончила 10 классов и год нянчила сестру. В это время мамин брат работал в Армавире и предложил приехать сюда: «У нас пединститут, медучилище, техникумы — будешь работать и учиться».
Здесь же встретила свою судьбу — Леонида Ивановича — на ЗИМе, я там работала водителем электрокары, потом инженером-экономистом, параллельно в Саранске закончила Мордовский государственный университет. По окончании вуза работала 27 лет в Армавирском тубдиспансере врачом-лаборантом.
Ирина Викторовна с супругом воспитали двоих сыновей, которые подарили им двух внучек — Екатерину и Валерию.
Редакция «Армавирский Собеседник»
фото: news-armavir.ru