Преподаватель Армавирского машиностроительного техникума Жанна Ковтонюк 12 лет провела на БАМе.
В городе Тында Амурской области вместе с мужем участвовала в строительстве железной дороги, пролегавшей через Восточную Сибирь и Дальний Восток. Награждена медалью «За строительство Байкало-Амурской магистрали».
В интервью «АС» она рассказала, почему уехала за семь тысяч километров от родного Армавира, что проектировали инженеры «Мостостроя 10» и из-за чего снег в Тынде был черным.
Тында
— Профессию инженера вы получили в Армавире?
— В 1972 году окончила Армавирский машиностроительный техникум по профессии техник. Потом уехала на два с половиной года по направлению во Львов. Город мне понравился, но пришлось вернуться потому, что не дали обещанного общежития, а за квартиру платить было накладно.
Поступила в Краснодарский политехнический институт, параллельно работала в Специальном конструкторском бюро испытательных машин в Армавире.
В 1976 году вышла замуж, а 1978 окончила институт и уехала с супругом в Тынду.
— Почему оставили дом и уехали более чем за семь тысяч километров от Армавира?
— У нашей молодой семьи ничего не было. Жили у моих родителей во времянке, спали на постельном белье, которое они подарили. Мечтали о телевизоре. Вот и решили поехать на БАМ заработать денег.
Супруг отправился первым. Его взяли механиком. Я же оканчивала последний курс института. А потом узнала, что жду ребенка.
Добиралась до Тынды в августе на девятом месяце беременности. Сначала летела на многоместном самолете до Иркутска. Там ждала двое суток в зале временного пребывания: до Тынды летал только маленький Як-40, на который не хватало билетов.
— И каково было оказаться в Тынде?
— По приезду сразу купила тулуп с цигейкой внутри и валенки, в сапогах там делать было нечего. А 18 сентября родила сына Тимофея.
Первые пару месяцев скитались с мужем и ребенком по знакомым, супругу никак не давали вагончик или комнату в бараке — деревянном домике на несколько хозяев с отдельными входами. В итоге он перешел работать на другое предприятие — в Восточно-Сибирское управление механизации, где ему сразу выделили комнату в поселке ВСУМ.
Отапливалась она от местной котельной, работавшей на мелком пыльном нерюнгринском угле, который вылетал на улицу, оседая повсюду. Поэтому снег вокруг был черного цвета. Мебели в комнате не было. Муж смастерил деревянную лавочку, кровать, матрас одолжили у знакомых. Сын спал в железной детской ванночке, в которую мы клали свою теплую одежду. Со временем поставили рукомойник и купили печку.
Каждый вечер привозили цистерну с водой, похожую на молоковоз. Ведрами носили воду в бочонок, который установили дома. Использованную воду выливали на улицу.
Спустя время нам дали две комнаты. А через три года родилась дочка Екатерина, и мы получили три комнаты.
Нужны Союзу
— Как справлялись с маленькими детьми на руках?
— Когда сыну исполнился год, отдали его в ясли. Повезло, что именно в этот год в нашем поселке открыли детский сад. Устроилась на работу инженером-конструктором в трест «Мостострой 10».
До работы добиралась полчаса пешком в 40-градусный мороз. Валенки темнели от черного снега, ноги пачкались. На дороге приходилось переходить мостики, сооруженные над теплотрассой. Из-за вечной мерзлоты трубы прокладывали над землей.
Дочку в ясли отдала, как и сына, когда ей исполнился год, и вышла на работу. Трехлетний Тимофей сам водил ее в садик. А когда стал школьником, то и забирал.
Если Катя болела, оставляла ее под присмотром соседки, которая находилась в декрете. Мы тогда были молодые и не думали, что кто-то кого-то может заразить.
Когда дети подросли, играли с друзьями в расположенном рядом с жильем лесу. Приду на обед, чтобы проверить, как они, дома дверь нараспашку, а они — в тайге.
— Как снабжали продуктами строителей БАМа?
— Первое время снабжение было странным: еду доставляли вагонами. Если привезли тушенку и гусиную печень, значит, целый месяц на полках магазина будут стоять только эти продукты. В следующем месяце завезут сухое и сгущенное молоко, колбасу.
У моего сына была аллергия на сухое молоко, поэтому приходилось варить кашу на воде. Когда Тиме исполнилось два года, заметила, что у него из-за нехватки кальция ноги кривые. Пришлось на год отправить его к родителям на Кубань.
С дочкой было проще. Когда она появилась на свет, уже стали привозить молочную смесь для детского питания. На пятом году нашей жизни в Тынде самолетом из Благовещенска начали передавать замороженное молоко. Вскипятишь, и кажется оно парным, аппетитным.
— А развлечения были? Не только же дом и работа.
— На БАМ приехало много молодежи: стройка же была комсомольской. Мы были полны энтузиазма, дружны. Праздники, даже небольшие, отмечали вместе с соседями, сослуживцами.
В Тынде побывали на выступлениях настоящих звезд. С гастрольным туром на БАМ приезжал американский певец и актер Дин Рид. Он выступал на Фестивальной сопке — небольшом холме, где проходили все местные концерты. Был Иосиф Кобзон.
Однажды у нас дома даже ночевал сын армянского композитора Арно Бабаджаняна Ара и шесть музыкантов его оркестра. Когда в гостиницах не хватало мест, каждый пытался поселить артистов у себя.
Ради нас на Дальний Восток приезжали известные всей стране люди, и мы чувствовали, что нужны большому и многонациональному Советскому Союзу.
Точные расчеты
— Вы работали в группе инженеров-проектировщиков. Много вас было?
— В нашей группе — шесть человек. Коллеги приехали из Москвы, города Торез на Украине. В одном со мной коллективе работала жена руководителя киностудии «БАМ» Виктора Пожарова Людмила Никулина.
Часто спорили, но только по поводу рабочих расчетов. К общему знаменателю наши разные позиции приводил начальник группы Владимир Андреевич Тулупов.
— Какие расчеты выполняла ваша группа?
— Определяли размеры опалубки, разрабатывали ее конструкцию.
Делали расчеты мостов над реками в поселке как пешеходных, так и автомобильных. Если при строительстве новых домов использовали бетон или металл, то тоже обращались к нам.
Могли неделю корпеть над чертежом, а потом все переделывали заново. Главное требование — конструкции должны быть прочными. Поэтому на инженерах лежала большая ответственность. Одна запятая могла изменить все показатели.
В 1984 году по решению руководства мне вручили медаль «За строительство Байкало-Амурской магистрали». Отмечали тогда всем поселком.
— А домой, на юг, не хотелось вернуться?
— По Армавиру скучали, но в Тынде было много плюсов. Мы подзаработали. Поначалу зарплата была небольшая, если на Кубани получали 100 рублей в месяц, то в Тынде — 170. Районы БАМа были приравнены к районам Крайнего Севера. Каждый год к ней прибавляли 10%. Приобрели тогда дефицитный японский проигрыватель Sony, купили по себестоимости машину ВАЗ-2102, предварительно погасив за три года ее стоимость по частям. Такую льготу имели все работающие бамовцы.
Попутешествовала по Камчатке и Дальнему Востоку. В отпуск уходила в походы с большим рюкзаком, спускалась с друзьями на байдарках по рекам Олекма и Нюкжа.
Шанс освоения Сибири
— Как прошла укладка «Золотого звена» БАМа в поселке Куанда, на которой вы присутствовали?
— Запомнилась дорога до Куанды. В окнах вагона, в котором ехал наш коллектив, не было стекол. А в день закладки — первого октября — ударил мороз. Приходилось закрывать их матрасами.
На мероприятии собралось много людей, повсюду работали журналисты. Не смогли подойти к месту самого события. Но видели, как кранами укладывали звенья железной дороги и забивали их золотым костылем. Потом такие костыли продавали как сувениры.
— Почему в 1991 году вернулись в Армавир?
— Началась перестройка. Перестали поступать задачи из Москвы, коллектив проектировщиков сидел без дела. В магазинах стали продавать только кефир.
Мы же с мужем успели накопить на дом в Армавире и приняли решение переехать поближе к родителям. Купить жилье было сложно. Из-за экономического кризиса многие, чтобы спасти крупные сбережения, вкладывали их в недвижимость.
Друзья, которые остались в Тынде, писали, что зарплату им начали выплачивать макаронами. Думаю, мы вовремя приняли решение уехать.
Купленный в Армавире дом стоит до сих пор. В нем останавливаются дети, когда приезжают погостить из Москвы. Сейчас в доме идет ремонт.
— Во времена перестройки, в постсоветский период БАМ называли памятником советской гигантомании, нерентабельным проектом. Вы так считаете?
— БАМ — это возможность дальнейшего освоения Сибири. Во времена перестройки на магистрали даже разбирали рельсы. Но при Владимире Владимировиче Путине работы возобновили. А строительство нового — это всегда шаг в будущее.
Время, проведенное на БАМе, научило преодолевать любые трудности. Там поняла, что человек выстоит практически в любой ситуации, если будет добросовестно выполнять свое дело и верить в страну. Нам не говорили громких речей о том, для чего мы работаем. Но все понимали, что делают это для будущего Родины.
Фото из архива Жанны Ковтонюк
Валерия Гафарова