Юрию Бугримову трижды довелось бывать в горячих точках. Афганистан, Нагорный Карабах, Чечня. Сегодня он, член общественной организации ветеранов Афганистана и локальных войн «Гвардия», часто встречается со школьниками. В интервью «АС» рассказал, с кем СССР воевал в Афганистане, почему даже душманы уважали советских солдат и как воспитать у поколения смартфонов любовь к своей стране.
За рекой
— Как вы попали в Афганистан?
— В армию меня призвали в 19 лет. Срочную службу проходил в 56-м автомобильном полку в Германии. Был водителем КамАЗа-5320. На момент моей службы руководство Советского Союза подписало договор об ограничении стратегического вооружения (ОСВ-2), началось сокращение военного контингента в Европе. Нас перебросили в Афганистан. О новом месте службы узнал в декабре 1979 года, а уже в январе 1980-го пересек советско-афганскую границу.
— Возможность отказаться была?
— Приказы не обсуждают. Нам говорили, что исполняем интернациональный долг. И для меня это были не просто слова. Конечно, я был молод и не до конца понимал, зачем туда посылают. Но точно знал, что служу на благо страны.
— Каким оказался первый день в Афганистане?
— Запомнилась переправа через Амударью. Наше подразделение вошло в республику одним из первых. Из узбекского Термеза на грузовиках КрАЗ-257 мы везли бочки с бензином в приграничный афганский город Хайратон. Ехать через реку нужно было по понтонному мосту. Перед ним нас ждал очень крутой спуск. Груженую машину тянуло вниз. Пришлось ждать, пока один КрАЗ спустится с участка, и только потом ехал второй. Так, по очереди, медленно, и двигались. Мы не имели представления, как передвигаться по понтонному мосту. Течение Амударьи было настолько сильным, что казалось, машину смоет в воду. Наше подразделение дислоцировалось на севере Афганистана неподалеку от небольшого городка Пули-Хумри. Оказались в чистом поле, точнее — в пустыне. Первое время спали в кабинах грузовых автомобилей. Душа не было. Когда же его оборудовали, редко им пользовались — берегли воду. Того количества, что поставляли, не хватало. Купались в реке или озере.
— Чем занималось ваше подразделение?
— Когда Советский Союз ввел войска в Афганистан, потребовалось снабжение подразделений горюче-смазочными материалами. Для этого военные занялись прокладкой трубопроводов. Мое подразделение перевозило материалы — обеспечивало трубопроводный батальон трубами и горючим в бочках.
— А как местное население относилось к шурави?
— Большинство мирных жителей относилось дружелюбно или нейтрально. Мы же приехали не воевать, а строить социализм. Нападали так называемые «духи». Дважды попадал под обстрел. Первый раз работал снайпер, он целился в офицеров. Вторая перестрелка произошла, когда возвращались из Пули-Хумри. Мы задержались и ехали вечером, поэтому быстро темнело. На дороге остановились, пропуская отару овец, хотя по правилам не должны были этого делать. Но водитель первой машины пожалел барана. И попали под обстрел. Боевики не шли в открытый бой, а прятались за стогами скошенной верблюжьей колючки. Двигались медленно и осторожно. Когда они находились в 150-200 метрах от нас, раздался выстрел. Это появившийся на горе танк начал обстреливать «духов». Когда мы поняли, что стреляют свои, выбежали из машин и пошли в атаку. Танкисты потом, смеясь, рассказывали: «Глядим, а из грузовиков выскочили трое в нижнем белье, бегут по полю и орут». Одежду мы сняли из-за сильной жары. Даже я, кубанский парень, тяжело переносил духоту и зной Афганистана. А в кабине грузовика всегда было, как в парилке. Танкисты насчитали около 150 нападавших. Правда, мы такого количества «духов» не видели.
— Было страшно?
— Совру, если скажу, что нет. Но страх возник не сразу. Пока шла перестрелка, понимал, что не один. Потом наступила гробовая тишина. Было темно. Я не знал, живы ли сослуживцы, может, остался один. Показалось, что тишина длилась вечность. В этот момент оцепенел от страха. Стал прислушиваться. Наконец услышал выстрел слева, выстрел справа. И понял, что все ребята живы. Такого страха не испытывал даже во время контузии, которая случилась под конец службы.
Экспорт социализма
— В Афганистане не задавали себе вопрос, зачем там находятся советские войска?
— Среди сослуживцев были те, кто сомневался в целесообразности нашего нахождения в Афганистане. Такие мысли возникали от стратегического недопонимания ситуации. Когда анализирую события, которые сегодня происходят в мире, невольно думаю: неизвестно, чем все завершилось, если бы Советский Союз не ввел войска в Афганистан. СССР подписал договор ОСВ-2 только по Европе, а в других странах у американцев были развязаны руки.
— Позже американцы зашли в Афганистан. Чем отличалось их пребывание там от пребывания советских войск?
— Во-первых, СССР с Афганистаном были соседями. И понятно, зачем США из-за океана раскачивали обстановку — подорвать безопасность нашей страны. Во-вторых, Советский Союз экспортировал в Афганистан социалистический образ жизни, при этом не навязывая свою идеологию. Афганцы сами хотели жить по-новому. Стремление к социализму поддерживали городское население и молодежь. Особенно те, кто учился в СССР и видел, как развивалась наша страна. В городах афганские женщины стали ходить без паранджи. Советские специалисты строили больницы, промышленные предприятия. Формировался рабочий класс. Многие жители страны работали на стройках, хорошо зарабатывали. СССР не оккупировал Афганистан, это была интернациональная помощь. Да, воевали, но не с афганским народом, а с международным терроризмом. И зарождался он именно в те годы, и не без помощи западных стран.
— С местными общались?
— Афганцы, которые хотели построить социализм, радушно встречали нас, угощали лепешками из тандыра. Однажды с товарищами разгружал трубы, рядом мужчина обрабатывал мотыгой землю. В какой-то момент крестьянин подошел и показал свои руки. Он не знал русского, я тоже почти не говорил на его языке, но понял: он показывал, что работает с землей, а у него чистые руки. Я же разгружал трубы, и мои ладони были грязными. Как смог, объяснил ему, что экономлю воду и мою руки соляркой, поэтому они кажутся грязными. В Афганистане свирепствовали гепатит А, тиф и другие инфекционные заболевания. Нужно было строго соблюдать гигиену. Наверное, крестьянин намекал на это. Даже боевики уважали советских солдат. Однажды мы взяли в плен двоих, поговорили с ними через переводчика. Они уважали нас, как воинов.
— Потери в вашей автомобильной роте были?
— В Афганистан нас отправили в январе. На тот момент численность автомобильной роты составляла 88 человек. А уже 23 июля из личного состава в строю остались 13 человек. Здесь немалую роль сыграла специфика работы: мы перевозили грузы без сопровождения охраны. Прапорщика и двух солдат расстреляли, одного парня жестоко убили, четверо на грузовиках свалились в пропасть, двое подорвались на минах. Остальных ребят вывели из строя тиф и желтуха.
— Вы говорили, что были контужены. Когда это случилось?
— Я ехал четвертым в колонне, вез трубы. Моя машина подорвалась на мине. Прицеп оторвался, и спасло то, что слетел фаркоп, крепивший его. Меня доставили в госпиталь в Термез. Не сгибалось колено. Естественно, тарелку, кружку и ложку туда никто не передал. Поэтому пил и ел из больничной посуды и подхватил желтуху. Из Термеза меня перевели в Ашхабад, а оттуда уже уехал в Армавир. Когда сошел с поезда, то сначала пошел к месту, где когда-то стоял наш дом — сейчас здесь возвышается гостиница «Армавир». Там росли тополя, и мальчишкой я лазал по ним, укрываясь в листве от летнего зноя. Вернувшись из Афганистана, я обнимал и целовал эти деревья. И только потом пошел домой.
Дядя, который спас
— А как попали в Нагорный Карабах?
— В 1988 году возвращался домой с завода ДСП. Подъехало такси, вышли двое мужчин. Оказалось — сотрудники военкомата. Потребовали проследовать с ними. До этого я почти каждый год проходил переподготовку на майкопском полигоне, думал, и в этот раз туда отправят. Но уехал в Нагорный Карабах. Первым заданием стало спасение 51 офицерской семьи. Женщины с детьми находились в домах, блокированных боевиками. По ночам мы отправлялись по адресам. Действовали по инструкции: подходили к дому, требовали боевиков разойтись. Если они не исполняли приказ, то пускали в воздух автоматную очередь. Мужчины расступались, и мы стучали в дом. Разрешали брать с собой только документы и необходимые на первое время личные вещи. Кто-то из женщин пытался вывезти телевизор, но мы отказывали. За пять дней освободили 14 семей. Женщин доставляли в поликлинику при нашей дивизии. Больше безопасных мест не было. Мы с солдатами спали в спортзале. На дворе стоял ноябрь, и чтобы согреться, жгли керосин. Как-то у меня сильно разболелся зуб. Боль не давала покоя. Решил раздобыть анальгин. Но у сослуживцев лекарства не оказалось. Пошел к женщинам — у них всегда есть аптечка. От керосина был весь закопченный и грязный. Глянул на себя в зеркало — ужаснулся. Неожиданно одна из женщин сказала дочке: «Смотри, этот дядя нас спас». У меня даже слеза навернулась. До сих пор помню их лица — женщины и девочки. Когда прибыла Витебская дивизия, нас отправили обратно в Майкоп. В Чечне я не принимал участия в боевых действиях, а возил на машине высокопоставленных сотрудников КГБ.
— Сегодня вы с лекциями выступаете перед школьниками. Этого достаточно для воспитания любви к родной стране?
— Нет, недостаточно. Но ребята должны встречаться с участниками боевых действий. Недавно привел в школу № 13 знакомого участника СВО, который приехал в Армавир в отпуск. Он рассказал о спецоперации, о том, что воюем мы с фашистами и неонацистами. Школьники слушали с интересом. Даже времени не хватило, чтобы ответить на все их вопросы. В школу нужно возвращать уроки начальной военной подготовки. Это позволит повысить готовность детей к военной службе и увеличит число патриотически настроенной молодежи. Современных подростков нужно вырывать из плена смартфонов, и в школе, и в семье больше говорить о достижениях своей страны, ее истории. Тогда мы воспитаем поколение истинных патриотов России.
Фото Александра Ковязина / АС