Онегин из рода первопоселенцев. До сих пор смерть наследника армавирских буржуа Тарасовых окутана тайной

Николая Тарасова провидение щедро наградило всеми земными благами. Он был невероятно хорош собой и одарен творчески, несметно богат и вхож в круг артистической богемы Москвы, любим своей большой семьей и первыми красавицами. Но его жизнь трагически оборвалась в 28 лет. О чем писали и в Армавире. Событие это окутано тайной, так и неразгаданной за более чем сто лет.

Эстет и меценат

С самого известного своего портрета Николай Лазаревич Тарасов смотрит пронзительно, но поза его театральна. Он как денди с крупным цветком в петлице смокинга, кажется, вот-вот переведет взгляд в раскрытую перед ним книгу или альбом.

Таким эстетски утонченным видели его прогуливающимся по Кузнецкому мосту. Образ жизни молодого Тарасова — словно со страниц пушкинского романа «Евгений Онегин». Как писала газета «Русское слово» 2 ноября 1910 года, он вполне джентльмен, немного денди, слегка разочарованный жизнью, отчасти, конечно, благодаря богатству, дававшему ему возможность добиваться всего.

Тарасов вел жизнь буржуазной богемы. Поздно вставал, некоторое время проводил за чаем и газетами. Далее встречался с друзьями в кафе на Петровке. А после — «дежурная» прогулка, партия в бильярд, обед, театр, ресторан, клуб. Конечно, скачки, бега и «премьеры». Вот тот ритуал, которого обычно придерживался Николай.

Он тонко чувствовал искусство и покровительствовал ему. Когда во время гастролей Московского Художественного театра в Берлине Тарасов узнал о бедственном положении коллектива, то внес 30 тысяч рублей, дав возможность продолжить его деятельность. Так он вошел в пайщики театра.

Легендарна и другая страница его биографии. Вместе с актером Никитой Балиевым Тарасов основал популярный русский театр миниатюр «Летучая мышь», ставший первым в стране театром-кабаре. Дело было в 1908 году. Когда друзья подыскивали помещение для театра, спустились в подвал дома Перцова в Москве, того, что напротив храма Христа Спасителя. Там их встретила летучая мышь, потревоженная внезапным вторжением. Благодаря этому обстоятельству, друзья назвали свое детище «Летучая мышь» и изобразили ее на эмблеме одного из лучших камерных театров страны.

Все давалось Николаю Тарасову с легкостью. А он внес весомый вклад в развитие русской культуры.

В Армавире

В биографии Николая Тарасова не мало «белых пятен». Он родился 18 июля 1882 года. А вот место рождения вплоть до сегодняшнего дня оставалось под вопросом. Однако исследователь генеалогии и истории армян Акоп Хатламаджиян расшифровал запись из метрической книги, хранящейся в Государственном архиве Краснодарского края.

Из неё следует, что Николай Тарасов появился на свет в Екатеринодаре, куда за несколько лет до этого события переехал его отец Лазарь Асланович, происходивший из многочисленной и влиятельной фамилии первопоселенцев Армавира черкесо-гаев (черкесских армян).

Дом, в котором родился сын армавирского купца, находился по современному адресу: улица Красная, 79.

По словам историка Сергея Ктиторова, Тарасов неоднократно бывал в Армавире, где проживали его родственники. Здесь он являлся совладельцем крупного оптово-розничного склада мануфактуры, ватной фабрики, гостиницы «Северная», целого ряда домов и усадеб. Входя в состав руководства Товарищества мануфактур братьев Тарасовых, молодой человек регулярно приезжал в село на собрания пайщиков предприятия. Его правление располагалось в Армавире в большом доме Тарасовых, на месте которого позже было возведено первое в городе пятиэтажное здание на углу улиц Кирова, 52 и Комсомольской, 131. В его дворе до сих пор находится небольшой фрагмент старинного особняка с красивой чугунной лестницей, хранящей память о Николае Лазаревиче. Сегодня здесь действует городская общественная организация ветеранов.

В газете «Кубанские областные ведомости» был опубликован отчет о состоявшемся 9 июня 1906 г. очередном собрании пайщиков фирмы, на котором Николай Тарасов был избран членом ревизионной комиссии. Тогда же рассматривался вопрос о переносе правления товарищества из Армавира в Москву. В итоге главная контора фирмы обосновалась в самом центре столицы, в доме на Старой площади, в котором ныне находится администрация президента России.

Несмотря на то, что основная коммерческая деятельность Тарасовых была сосредоточена в Армавире, являвшемся для них «родовым гнездом», ключевые события жизни Николая произошли в Москве.

Из газеты «Московский листок» от 2 ноября 1910 года известно, что Тарасов окончил московскую Практическую академию коммерческих наук и в скором времени стал членом товарищества мануфактур братьев Тарасовых. Истинная же страсть у него возникла к театру. В театральной среде Москвы он чувствовал себя комфортно. В книге Павла Бурышкина «Москва купеческая» приведены слова Константина Станиславского, который вспоминает о «капустниках» в Художественном театре:

«Большую роль в выступлениях Н. Ф. Балиева играл скрывавшийся за кулисами Н. Л. Тарасов, автор многих чрезвычайно талантливых шуток и номеров… Среди них на капустнике выделялись некоторые номера, которые намекали на совсем новые для России шутки, карикатуры, сатиры, гротески».

А такую характеристику Николаю Тарасову дал Владимир Немирович-Данченко: «Трудно встретить более законченный тип изящного, привлекательного, в меру скромного и в меру дерзкого денди. Вовсе не подделывается под героев Оскара Уайльда, но заставляет вспомнить о них. Вообще, не подделывается ни под какой «тип»: прост, искренен, мягок, даже нежен, но смел; ко всему, на каждом шагу подходит со вкусом, точно пуще всего боится вульгарности».

Но, обладая талантом и доброй душой, Николай Тарасов быстро терял интерес к какой-либо деятельности. В газете «Русское слово» писали, что «в последние годы он заметно охладевает к театру». В это время он увлекся автомобильным спортом. Однако новость о том, что его шофер взял первый приз на большой гонке он принял спокойно:

— Неужели? Вот как! А я и не думал…

По воспоминаниям современников, он был уравновешенным человеком, довольно скептически смотрящим на дружбу и любовь. Как в пушкинском Онегине, в нем «рано чувства остыли… Ему наскучил света шум».

Так можно было бы охарактеризовать состояние Николая Тарасова накануне самоубийства. Но людская молва настойчиво связывала трагические обстоятельства его гибели с любовной историей.

Как в романе

По слухам, наводнившим Москву после суицида Тарасова, виной всему была актриса и жена крупного промышленника Ольга Грибова, с которой Николай якобы имел связь. Писали совершенно модерновые вещи. О том, что с Грибовой они, дескать, расстались. Она променяла его на Николая Журавлева, который, будучи другом ее мужа, ухаживал за ней. Но счастье было недолгим. Молодой любовник имел страсть к азартным играм и прилично проигрался в карты. Тогда Ольга вынуждена была обратиться к Тарасову за деньгами. Тот, разумеется, отказал. Журавлев застрелился.

Между тем в газете «Московский листок» от 2 ноября 1910 года писали, что Ольга Грибова 30 октября вместе со своим знакомым Николаем Тарасовым отправилась на панихиду к Журавлеву. Сильно взволнованная она ушла домой, а через несколько часов стреляла в себя.

Факт ее присутствия на панихиде с Тарасовым зафиксирован в прессе. И эта деталь диссонирует с мнением публики о любовном треугольнике. Ведь если Николай отказал Ольге Грибовой в помощи, которая могла бы спасти самоубийцу, то почему она пошла на прощание с любимым в компании этого человека?

В газетных заголовках еще фигурировали имена несчастных любовников, как вдруг московскую артистическую богему потрясло не менее страшное известие. Молодой миллионер Николай Тарасов свел счеты с жизнью. Он застрелился в воскресенье, 31 октября 1910 года, около десяти часов утра.

Как и бывает в таких случаях, ничего не предвещало беды. Накануне Тарасов заезжал в Художественный театр, был по обыкновению спокоен и общителен. Дома оставил распоряжение: если ему позвонят по телефону, немедленно его вызвать. Встретив знакомого, пригласил его на обед в понедельник (!).

Ночью в доме Тарасова все же раздался звонок. Как вспоминал Никита Балиев, живший тогда у Николая, он получил сообщение о безнадежном состоянии Грибовой. Врачи еще боролись за ее жизнь. А утром Тарасов прочитал траурное объявление, гласившее о смерти Ольги.

Через несколько минут после этого раздался звук выстрела. Никита Балиев застал друга, истекающего кровью. Бросились за доктором, но было поздно.

На следующий день обнаружили клочки порванной записки, сложив которые смогли прочесть: «Прошу в моей смерти никого не винить».

Что писали газеты?

Как писала армавирская газета «Отклики Кавказа» от 2 ноября 1910 года, в этот день в армянской Успенской церкви (улица Кирова, 7) прошла панихида. А магазин Тарасовых в Армавире по случаю траура был закрыт 1 и 2 ноября.

В номере «Откликов Кавказа» от 3 ноября 1910 года сообщали: «проживающий почти безвыездно в Москве житель Армавира молодой Н. Л. Тарасов покончил самоубийством» и далее — «тройная трагедия очевидно имела романтическую подкладку».

Так отреагировали в Армавире на кончину молодого Тарасова.

В Москве тоже много писали о гибели наследника империи Тарасовых. В газете «Театр» от 2 ноября 1910 года содержится такая информация: «…стереотипное «жить надоело, я — лишний» стало обыденным явлением, страшным спутником современной действительности… Из трех смертей кончина Н. Л. Тарасова совершенно не поддается какому-либо объяснению… Кто видел Н. Л. в кружке артистов, тот знает, какую струю веселья, юмора, довольства вносил покойный, едва ли тяготившийся жизнью». Автор отмечает, что в Москве причиной самоубийства Николая считают известие о смерти Ольги Грибовой.

«Московский листок» от 2 ноября 1910 года предположил, что Тарасов «покончил с собой, пресытившись жизнью богатого человека». «Все слухи о том, что его самоубийство вызвано самоубийством О. В. Грибовой, ни на чем не основаны».

Николай Тарасов прожил короткую и яркую жизнь. Но, поддавшись хандре, сделал роковой выбор.