На сырную седмицу воспитывается человек.
Масленица, Масленая неделя, Масленичная неделя, Блинница — это все народные названия недели перед Великим постом, которая в Церкви именуется Сырная седмица (слово «седмица» и означает «неделя»).
Чаще всего Масленица ассоциируется с блинами, и тут все справедливо: это для нас блины — одно блюдо, вкус которого зависит во многом от того, с чем их подают — со сметаной, вареньем, или с икрой да рыбой. А вот наши предки не ленились и пекли, причем в русской печке, с десяток видов самых разных блинов. «… черные» гречишные — для простых, из белой крупчатки для бар, — перечисляет Иван Шмелев в «Лете Господнем», — блины с припеком, блины с двойным припеком, блины с подпеком (поди, догадайся, что это? — М. Г.), блины молочные, легкие, блинцы с яичками…. А к блинам: «Рыбы рыбы… Икорницы в хрустале, во льду, сиги в петрушке, красная семга, лососина, белорыбица-жемчужница, с зелеными глазками огурца, глыбы паюсной, глыбы сыру, хрящ осетровый в уксусе, фарфоровые вазы со сметаной, в которой торчком ложки, розовые масленки с золотистым кипящим маслом на камфорках, графинчики, бутылки…»
Обратим внимание, мяса в перечисленном изобилии нет, а все потому, что Масленица — период подготовки к Великому посту, этап, когда от мяса уже отказались, а от масла, яиц, рыбы и всего молочного еще нет.
Вообще, Масленица — пример того, насколько Церковь тактична по отношению к народу. Масленица, как считают этнографы, имеет древние языческие корни: сжигание чучела, кулачные бои, разнузданное веселье и пиршества, приуроченные к дням весеннего равноденствия, существовали на Руси и до христианства. Церковь не стала ломать традицию, она деликатно вписала уже существующий уклад жизни в годичный церковный цикл, причем так, что период разгульного веселья обогатился глубочайшим смыслом. Давайте посмотрим, как это происходит.
По меткому замечанию митрополита Московского Филарета: «Дух Христов не враг благозаконных радостей», и Масленица — целая Масленая неделя накануне Великого поста как раз время для такого праздника. Время праздника, но, одновременно, и подготовки к подвигу поста. Церковь «с наступлением Масляной недели ставит людей на последнюю ступень приготовительного воздержания запрещением вкушать мясо и дозволением вкушать сыр и яйца, чтобы приучить отказаться от приятных яств и без печали переходить к посту» (Сергей Булгаков). Смотрите, в субботу, предшествующую Масленице, в храмах поминали усопших, причем не только своих родных и близких, мы поминали всех «усопших во благочестии и правой вере» — от Адама до наших дней. А особенно тех, кто погиб смертью внезапной, не получив церковного отпевания. Молясь за них, отдавая свой долг им, мы включались в общую историю человечества, становились сопричастными к миллионам тех, кто жил до нас.
Воскресная служба была посвящена Страшному суду, она напоминала нам о том, что и мы смертны, и мы предстанем перед Судом Божьим, призывала к духовному трезвлению (т. е. внимательности к своим мыслям и поступкам). Церковь именно напоминала нам о грядущем Страшном суде, а не пугала им: говоря о «муках вечных», об «огне вечном», она одновременно давала четкий критерий того, как надо жить, чтобы унаследовать Царствие Божье. Ничего сверхъестественного, никаких сверхчеловеческих усилий — просто будь человеком: накорми голодного, напои жаждущего, приюти бездомного, протяни руку отверженному, облегчи участь больного, навести заключенного — будь милосердным!
И вот, после воскресного призыва: «Возлюби ближнего!», наступает неделя, когда нам дается такая возможность. Пост, и особенно Великий пост, — это период сосредоточенности: мы собираем все свои мысли и чувства, обращая их к Богу, отказываясь от развлечений, отсекая лишнее, часто минимизируя свои отношения с другими людьми, и это понятно — духовное напряжение поста не оставляет места праздности.
Дело ведь не в том, что на Масленицу мы не едим мяса, зато едим много блинов, ходим по гостям и зовем на угощенье к себе. Дело в другом: Церковь, очень тактично побуждает нас к любви и щедрости, дает время на то, чтобы мы ощутили радость от своей щедрости, ликование от того, что любим! Так воспитывается человек. Так пестуется душа народа.
И уж точно неслучайно то, что Масленица заканчивается Прощеным воскресеньем. Сблизившись, обновив отношения, ощутив свою общность с родными, близкими и даже самыми дальними — причем общность не только на бытовом уровне, но и в иной плоскости бытия, мы не можем не почувствовать, что не всегда бываем правы, что кроме нашего требовательного «Я» есть еще другие люди.
И есть Бог, Который видит все, даже сердце человеческое. Поэтому так логично, что последний день Масленицы становится днем, когда мы обращаемся к нашим ближним со словами: «Простите меня!», и слышим в ответ: «Бог простит! И я прощаю!» Вот это призывание в свидетели Бога, вот эта вертикаль в отношениях между людьми и свидетельствует о том, что радость, широта и щедрость Масленицы имеет под собой не бытовую основу — надмирную. Мы просим прощения, мы сами прощаем, и это нам дает силу вступить в Великий пост.
В дни Масленицы, так же как на Святки и в Пасху, слабели имущественные, сословные и должностные различия, к столу приглашали нищих и убогих.
Блины посылали в больницы, приюты, тюрьмы, остроги — всенародное единение перед тем как вступить в долгий покаянный путь Великого поста.
По материалам нашего информационного партнера — «Российской газеты».
Мария Городова
Фото Александра Ковязина.